Александр Бородыня. Электрон так же неисчерпаем, как и атом.




    обеда. "Боже, у меня нет больше сил все это отменять, при всем моем все-
    могуществе я устал!"
    "Я устал", - подумал тогда Денис Александрович. И, будто почувствовав
    его плотно трудившуюся мысль, зашуршали тапочки, заскрипели двери. Было
    два часа ночи. Началось обычное паломничество в туалет. Сумасшедшие во-
    обще любили ходить друг за другом. Пришел и уселся рядом генерал, явился
    профессор, ворвался в тихую до того туалетную комнату гогочущий Сидоров.
    Выстроилась очередь. Денис Александрович был огорчен. Не в силах изгнать
    своих последователей, он сам ушел от толпы обратно, в покой палаты, лег
    и закрыл глаза. Перед глазами плыли строки романа.
    "Цивилизаций оказалось бесконечное множество, они роились вокруг лю-
    дей, как пчелиный улей, кусали планету лазерными жалами и давали мед
    знаний, - без труда читал он на обратной стороне век. - И вскоре выясни-
    лось, что, во-первых, не нужны никакие космические корабли, чтобы по-
    пасть в иной мир, а достаточно просто попить водички вволю, и, во-вто-
    рых, что количество разумных цивилизаций бесконечно.
    Человечество ошибалось, - сообщал Эрвин Каин. - Ошибалось, думая, что
    пространства вселенной бесконечны, а разумы крайне ограничены в своей
    численности. Все оказалось наоборот. Хитрым образом свернутое прост-
    ранство было весьма небольшим, зато разумы бесконечны в своих количест-
    венных и качественных характеристиках..."
    Потом строки погасли, и пришла Мария. Младенец на руках ее мирно
    спал, и Денис Александрович в эту первую ночь знакомства с великой кни-
    гой тоже заснул. Мария улыбалась, и младенец, не просыпаясь, помочился
    ей прямо на руки.
    Когда Денис Александрович впервые прочел рукопись до конца, неизвест-
    но, но теперь он читал ее каждый день, выкапывая из чахлых на первый
    взгляд недр все новые и новые сокровища мысли. Перелистывая страницы, он
    ощущал во рту привкус истины и облизывал пересохшие губы.
    В течение пяти ночных дежурств врач-однокурсник пересказывал по памя-
    ти недостающие в рукописи куски, и, хотя не сразу, с трудом картина ро-
    мана, романа-истины, романа-предостережения сложилась перед внутренним
    взором Дениса Александровича, нарисовалась на внутренней черной бумаге
    сомкнутых век.
    Зав. отделением укусил одного из своих пациентов, вполне обоснованно
    вообразив себя собакой-фокстерьером. Он разрабатывал новую методику, но
    его все равно забрали. Так тридцать три листа сделались единоличной
    собственностью Дениса Александровича. Писать в личное время не запреща-
    лось, и, чтобы не забыть, он своими словами в тетрадь вписал недостающий
    текст. Постепенно текста становилось все больше и больше, всплывали упу-
    щенные или забытые подробности. Рукопись лежала под подушкой, а тетрадь
    в тумбочке рядом с кроватью. В ней мелким почерком (половина текста
    по-латыни, четверть по-английски) набралось уже сто две страницы руко-
    писного текста.
    Иногда приходили сомнения: "А не пишу ли я лишнего? Не искажаю ли ве-
    ликий текст своей корявой рукой? - Но Денис Александрович отметал их. -
    Великую книгу невозможно исказить, она владеет тобою, а не ты ею! Что ни
    напиши, все прибавит ей истинности!"
    В то последнее утро своей жизни, когда Мария окончательно раствори-
    лась во мгле скрученной, как мокрое полотенце, вселенной, проплыло белое
    облако, встало и зашло маленькое мокрое солнышко. Денис Александрович
    открыл один глаз. Он сразу обратил внимание, что белая черта подоконника
    сделалась еще белее и еще тяжелее. Она походила на мраморную плиту, хотя
    была деревом, выкрашенным в белый цвет масляной краской. Всплыла цитата:
    "Не суть предмета - его вид, а вид его - суть!" Денис Александрович нео-
    жиданно для себя открыл и второй глаз и сразу сел на кровати, потянув за
    собой одеяло. Босые ноги уперлись в твердый теплый линолеум. Он открыл
    тумбочку, достал тетрадь с вложенным в нее карандашом и быстро записал
    восстановившийся в памяти кусочек текста из начала романа. Перечитал,
    добавил еще пару слов, получилось верно.
    "Как мало и скудно пишем мы и думаем о Великих. А они не чета нам, их
    число бесконечно в бесконечной массе обитаемых миров. Но наше число
    простых потребителей бесконечнее неизмеримо? Мы пытаемся оправдаться,
    размножая портреты, скульптуры и высказывания Великих до собственной
    численности!.."
    Прямо напротив лицом к Денису Александровичу на кровати сидел Профес-
    сор. Глаза у Профессора немного отекли, стекла очков запотели, из нозд-
    рей торчал рыжий мох.
    - Доброе утро, - сказал Профессор.
    - Доброе! - кивнул Денис Александрович.
    - Очень доброе, - плаксиво сказал Профессор и спросил: - Чувствуете
    запах?
    - Да, чем-то, несомненно, пахнет.
    - Чем-то, чем-то!.. Профаны, недоучки, разгильдяи? Сказать! Чем-то! -
    он поднял вверх тонкий сухой палец. - Это экскременты!
    Профессор был крупным пушкинистом. Изваяв десятую книгу о поэте, он в
    поездке по Нечерноземью обнаружил где-то нацарапанную гвоздиком на стене
    еще одну строку и попытался выпустить одиннадцатую книгу. Но книга в пе-
    чать не пошла. Пятнадцать лет потратил ученый на доказательство подлин-
    ности строки. Дело в том, что оригинал погиб. Профессор захворал, а ста-
    рательный маляр замазал шедевр литературы белой масляной краской. Еще
    через семь лет книга все же увидела свет. Очищенный от краски кусок сте-
    ны поместили в музей, а строку включили в дополнительный том академичес-
    кого издания. Но Профессор уже готовил к изданию двенадцатую книгу.
    Сохраняются все вещи Пушкина, старые ботинки, галстуки, нижнее бель
    е... Профессор пошел дальше. Он разобрал пол совершенно новенькой прист-
    ройки в Болдине, в кабинетах дирекции. По старинному плану он вычислил
    предполагаемое отхожее место.
    "Вещи, это вещи и не более того! - говорил Профессор, когда два ог-
    ромных санитара тащили его в машину, - а тут не вещи, тут плоть самого
    Поэта, его сокровенная часть!"
    Пушкинист был неизлечим. Ему постоянно чудился запах божественных
    экскрементов. И чем больше его кололи и кормили таблетками, тем запах
    становился сильнее. Он сделался настолько сильным, что его начали ощу-
    щать даже врачи.
    - У вас мания преследования, - сказал Денис Александрович. - Вас
    преследует запах. Вот, извольте! - Денис Александрович полистал свою
    тетрадку и, конфузясь, прочел: - "Объединенным комитетом ста тысяч миров

    Страница 10 из 18 Следующая страница

    [ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ] [ Fantasy art ]

    Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |











топ халява заработок и всё крутое